Великий парадокс

«Реставраторы – художники-гиперреалисты», – писал Эдуар Леве в «Casa», радиоспектакле, вошедшем в сборник «Неопубликованное» (Вечная каденция). Можно сформулировать это и по-другому: писатели и художники реализма – это реставраторы, которые раз за разом обновляют эстетику, ушедшую из жизни десятилетия назад, чтобы она могла продолжать экспонироваться и продаваться в том музее настоящего, которым является индустрия образов и историй. Вопреки этому анахронизму, французский художник, утверждающий в своём «Автопортрете», что на границе он чувствовал себя так же хорошо, как если бы был нигде; закончивший «Самоубийство» как раз перед тем, как покончить с собой, создал фотографический корпус, основанный на драматических постановках, и серию книг, телепортировавших литературу в современное искусство.

Концептуальная литература, как её называет Тома Клерк в прологе к «Неопубликованному», в духе Жоржа Перека и Марселя Дюшана. Это созвездие Макса Оба, Улисеса Карриона, Микеля Баусы и Вероники Гербер Бичекки – все они также авторы художественных произведений или документов, которые затем перерастают в выставки, инсталляции или энциклопедии, разбивая мимолетный лагерь на неожиданной границе. Поскольку преодолеть границы между языками и, прежде всего, формальными рамками практически невозможно, несмотря на канонизацию бесчисленных фигур и трансграничные проекты, Дэвид Марото посвятил два увлекательных тома книги «Новый медиум: Роман художника» (Greylock) исследованию параллельной традиции по ту сторону зеркала. Не традиции книги художника, а традиции романа как «медиума в изобразительном искусстве», определяемого не столько «внутренними качествами этого артефакта», сколько «институциональной средой, в которой он функционирует». Книги, в которых можно проследить следы художественного процесса: перформансы, инсталляции или гадания на картах Таро, в которых они начинались; стипендии или резиденции или кураторы, которые объясняют их существование.

Сферы современного искусства, пожалуй, последняя территория, завоеванная романом.

Современный мир искусства, возможно, стал последней территорией, завоеванной романом, этим всеядным жанром, который начинал с присвоения Артуровского цикла и любви в стихах, был усовершенствован Сервантесом, затем проник в иллюстрированные эссе, прежде чем стать серийным романом, и в XX и XXI веках своей структурой и амбициями вдохновил множество лучших комиксов, подкастов, сериалов и видеоигр, вплоть до того, что мы не знаем, можно ли найти «великий американский роман» в книжных магазинах или на платформах. Эта совершенная машина, которая, тем не менее, в 99% случаев упорно игнорирует если не поэзию и эссе, то уж точно телевидение, мультфильмы, мир звуковых и видеоигр, пиксельную графику, современное искусство. Мало найдется культурных парадоксов столь же странных и столь же отчаянных.